Объяснение в ненависти - Страница 43

— Объяснять не нужно. Но услышать комплимент приятно. Не пропускайте комплименты, Янис, всегда останавливайтесь на них подробнее.

— Вы красивая женщина. Даже ваш ум не помеха этому.

— Ну, замечательно! Значит, красота и ум не совместимы? Старая песня о банальном.

— Не заставляйте меня оправдываться, даже если я сморозил глупость! Вы ведь доктор и должны прощать людям их недостатки. Кстати, у вас есть недостатки?

— Странный вы кавалер. Почему вас интересуют не мои достоинства, а имеющиеся в большом количестве недостатки?

— Достоинства очевидны. А вот если знаешь недостатки, то лучше понимаешь человека.

— Слушайте, Янис, а вы, часом, не психолог? Так точно формулируете! — Вере нравилась их болтовня. Так бы ехать и ехать и говорить все равно о чем. Чтобы ветер в окошко трепал волосы, звучал джаз из магнитофона, и мужской голос с приятным акцентом был рядом. — Если вас в самом деле интересуют мои недостатки, то сразу признаюсь в главном — я совершенно не умею обращаться с техникой.

— Как это? — искренне удивился водитель «лендровера».

— Очень просто. Я ее не люблю, не понимаю и боюсь. А она отвечает мне взаимностью.

— Вы со всей техникой не в ладу или с какой-то конкретной, медицинской?

— Боже упаси! Как раз все, что касается профессии, осваивается легко. Нет, у меня идет постоянная тихая война с бытовой техникой.

— Только не говорите, что кофеварка у вас в руках взрывается, а миксер наматывает ваши волосы. Не поверю, — на этот раз веселился Янис.

— Примерно так и происходит, — не смутилась жен тина. — Домашняя техника словно понимает, что я совершенно не могу к ней приноровиться. Она попросту перестает на меня реагировать. Всякие навороченные приборы, утыканные кнопками, клавишами, рычажками, мигалками и пищалками, дисплеями и другими прибамбасами, совершенно игнорируют меня как пользователя.

— Вера, вы меня разыгрываете? Так не бывает, — пожал широкими плечами Пылдмаа.

— Еще как бывает! — добродушно махнула рукой антитехнарь. — Мои знакомые настолько привыкли, что уже перестали шутить по этому поводу. Знаете, мы недавно с дочкой и зятем пошли покупать кухонный комбайн. Ну вот, заходим в магазин бытовой техники, и Кирюша, Олин муж, говорит продавцу: «У вас есть такой комбайн, где имелось бы все: мясорубка, соковыжималка, миксер — в общем, все-превсе, но при этом было бы не больше двух кнопок? А лучше одна! Иначе мам-Вера ни за что его не освоит». Продавец чуть не поперхнулся…

Взглянув на свою пассажирку, Янис не удержался и расхохотался в полный голос. Вера тоже рассмеялась.

— О! Вот и ваш сосновый лес!

При виде стоящего в окружении молодого соснового леса загородного дома у Веры, как у многих горожан, убегающих от городской асфальтовой суеты, возникло ощущение сожаления. Как жаль, что вся жизнь проходит среди каменных лабиринтов города! А здесь — зеленый свежий воздух и щебет. Здание особняка постепенно перетекало в пейзаж, тонуло в нем, как большой вибрирующий корабль, и оставались только сосны, луга, синий простор озера за домом и шелест деревьев. Дом с центральным портиком-входом, рельефными колоннами и симметричными боковыми крыльями напоминал классическую усадьбу, построенную на триста лет вперед. Внутри он казался намного больше и выше, чем снаружи. Женщина подняла голову: вверх устремлялась дубовая винтовая лестница, высота холла пронзалась люстрой, уходящей в бесконечность. Под ногами цветным мрамором был выложен фамильный вензель.

Они поднялись на третий этаж, в кабинет. Кожаный диван манил усесться поглубже и отдохнуть от трудов праведных. Стол и стенной шкаф настраивали на чтение хорошей книги или на неторопливый разговор с умным собеседником, что, в принципе, одно и то же. Вере невольно захотелось посмотреть на корешки книг, чтобы узнать, чем наполнена душа хозяина. Она подошла к книжному шкафу. Там, за стеклянными дверцами, как за воротами замка таились волшебные миры. Фенимор Купер и Жюль Верн, Конан Дойль и Александр Грин, Стругацкие и Саймак, Акунин и Вайль… Вера уже точно знала, что из всех помещений дома Янис больше всего любит именно эту комнату.

Из большого окна она увидела озеро. Оно закруглялось у дома небольшим заливом с камышом и кувшинками. Зеленый ковер травы перед особняком был аккуратно подстрижен, и это напомнило старую байку про идеальный английский газон: дескать, нет ничего проще, нужно просто регулярно подстригать траву — и так триста лет подряд. Воздух был так чист и прозрачен, что даже с третьего этажа различались рябь на синей воде, мостки, откуда так удобно ловить рыбу.

Пока она рассматривала книги, хозяин налил в фужеры шампанское и предложил:

— За наше первое свидание! На брудершафт!

Они выпили и поцеловались. Верины губы были закрытыми и сухими. Его рот не находил ответного порыва. Янис взял ее за плечи и посмотрел в глаза. Она ощущала руки мужчины как холодные и чужие, точно поручни в автобусе. Все веселье в Вере мгновенно потухло и съежилось проколотым воздушным шариком. «Андрей». Это имя окружало ее силовым полем, издевалось над ней и не давало жить. Да, есть мужчины, которые отдадут многое за возможность проснуться рядом с тобой. Поцеловать с утра и пойти сварить кофе. Но и кофе будет не тот, и мужчина не тот. И ты будешь пальцами чувствовать, что он не тот, губами будешь чувствовать. Каждой клеточкой тела станешь отторгать. И будет казаться, что рядом с тобой имитация, рыночная подделка. Попалась ты на крючок, милая. А еще психотерапевт. Где твои врачебные знания? Там же, где и любовь. Там где боль. Отчего мы так беспощадны к тем, кто любит нас? К тем, кого любим? Как Пай, который ложится на спину и подставляет живот, наверное, любовь — это раскрытая незащищенная душа, подставленная чужому. Что последует — ласка или удар? Никто этого не знает. Все ждут ласки, и никто — удара. Нет, Янис, не будету нас сегодня того, что нынче зовется «займемся любовью»…