Объяснение в ненависти - Страница 52

Поднялись по лестнице мимо консьержки. Узнав племянника Гургена, она не стала задавать лишних вопросов. Дверь квартиры открыли сразу, как только молодые люди к ней подошли. За дверью широкая мраморная лестница вела в большой светлый холл. На пороге холла их встречал рыжий кот, похожий на большой румяный каравай. Когда они сняли обувь и прошли в гостиную, им навстречу поднялась хозяйка дома.

— Меня зовут Ирма Георгиевна, — представилась вдова и величавым жестом пригласила гостя сесть в объемное кожаное кресло. Она сделала какое-то неуловимое движение бровями, и племянник вышел из комнаты. — Я именно таким вас и представляла! Гурген очень точно описал вас. — Не обращая внимания на смущение молодого человека, женщина внимательно рассматривала его. Наконец, вволю наглядевшись, она протянула Артему запечатанный конверт. — Это вам.

На плотной бумаге были написаны только имя и фамилия Артема. Очень нервничая, он вскрыл конверт.

«Дорогой Артем! Если ты читаешь это письмо, значит мое сердце все-таки выкинуло очередной номер. Я написал его не потому, что не мог поговорить с тобой. Просто хотел немного потянуть время и побольше успеть. Мы часто говорили с Ирмой о тебе. Не удивляйся, я всегда относился к тебе, как к сыну — ты это знаешь, — и говорил о тебе только хорошее. Тебе известно, что у меня нет своих детей. За что Бог обиделся на нас? Не знаю. Но мы с женой решили: если хочешь, можешь считать нашу семью своей. О твоих родителях я все знаю, мальчик. Я бы хотел, чтобы ты занялся нашим фамильным бизнесом и заменил меня. Ирма — женщина, ей одной тяжело. Мои многочисленные родственники будут помогать. Не волнуйся, в завещании я никого из них не обидел. И не думай, что я принуждаю тебя работать на Карапетянов. Ты вправе отказаться! Но если согласишься, я был бы спокоен. Живи долго, сынок. Гурген Карапетян».

Артем поднял голову, посмотрел на Ирму Георгиевну. Медленно, словно по слогам, перечитал написанное еще раз, шевеля губами и пытаясь понять ускользающий смысл. Хозяйка дома спросила с явным нетерпением:

— Можно мне прочесть?

— Да… Возьмите. — Передавая письмо Карапетяна, парень заметил, что у него вспотели ладони.

— Я понимаю, Артем! Вам нужно все это обдумать, — сказала женщина, пробежав глазами текст. — Мы с Гургеном много раз обсуждали… — Ее большие карие глаза увлажнились, и она приложила к ним платок.

— Мне не нужно ничего обдумывать! — внезапно для самого себя хрипло выкрикнул Артем. Нервы, натянутые до предела, не выдержали напряжения. Он подскочил к окну и прикусил губу, чтобы не разрыдаться. Никто не смог бы заявить, что видел Артема Сирика плачущим. Даже когда отец поколачивал сына и он ходил в школу в старых водолазках, закрывающих шею, чтобы спрятать синяки. Даже когда мать не хвалила его за выигранные соревнования, а он в этом нуждался больше всего на свете.

Если ему и хотелось плакать, он только сильнее сжимал зубы, говоря себе: сильные мужчины не плачут. Даже заключение в следственный изолятор, подозрение в убийстве Карапетяна не заставило его проронить ни слезинки. Но то, что происходило сейчас… Выдержать чью-то искреннюю привязанность, оказывается, не так просто. Особенно если душа не подготовлена.

Со слов покойного мужа Ирма Георгиевна знала, что Артем человек гордый, не привыкший жаловаться. Поэтому она сказала:

— Я знаю, что нам сейчас нужно сделать.

— Что? — все еще стоя спиной к хозяйке и чувствуя от этого неловкость, спросил Артем.

— Поесть! Когда тяжело на душе, нужно порадовать себя вкусной едой. Это успокаивает. Пошли в кухню.

Ирма Георгиевна оказалась отменной хозяйкой. Ее холеные, с длинными ногтями руки в кольцах с бриллиантами двигались быстро и ловко, готовя экзотическую для Артема трапезу. Она достала из огромного холодильника фиолетовый баклажан, красный гранат, молодой чеснок. Помыла и нарезала баклажан по диагонали длинными тонкими овалами, положила на разогретую сковороду. Пока баклажаны жарились, хозяйка ловко очистила гранат и смешала алые ягоды с измельченными грецкими орехами и мелко нарезанным чесноком. Не забыв посолить полученный фарш, чуть сбрызнула его уксусом и стала накладывать чайной ложечкой на жареные баклажаны. Обернув фарш листочком баклажана, проткнула каждый кусочек шпажкой и поставила блюдо перед Артемом.

Тот уже успокоился. Никогда в своей жизни парень не ел ничего подобного. Если бы не боялся показаться обжорой и нахалом, умял бы все блюдо. Наблюдательная хозяйка без слов поняла, что ее стряпня пришлась гостю очень по душе. Она достала из «Боша» холодное сациви и положила Артему солидную порцию, с новым для нее материнским чувством глядя, как все это уплетается за обе щеки. На десерт она сварила крепчайший и ароматнейший кофе.

Трапеза была закончена, и Артем поблагодарил:

— Вы очень вкусно готовите, Ирма Георгиевна! Спасибо вам большое!

— Теперь можем поговорить, — сказала она, устраиваясь рядом с гостем за столом. — Мой Гурген разбирался в людях, поверьте! Ведь вы были знакомы с ним не один год.

— Десять лет. Гурген Арменович знал меня, когда я еще водителем начинал работать у нас в корпорации. И я привозил продукцию в его первый ресторан.

— Знаете, как он вас называл? «Сама добросовестность». Он очень высоко ценил вас, Артем! Наверное, вы думаете: «Если все это правда, почему я никогда ни о чем не догадывался?»

— Честно говоря, это его письмо неожиданность для меня… Мне бы и в голову никогда не пришло…

— Тогда придется вам кое-что объяснить. Дело в том, что Гурген был с детства болен. Порок сердца. Но при этом сохранял оптимизм. Вы же знаете! В последние несколько лет сердце стало сдавать, он уже не выходил без лекарств из дома. Все чаще спрашивал меня: как отойти от дел?